Не стучите, колёса, - потише.
Всё слилось - люди, надписи, дверь...
Сколько лет я хотела услышать
Это слово. И что же теперь?

Это жизнь надо мною смеется.
Я сама над собою хохочу.
Гул колёсный в висках отдаётся -
Не-хочу-не-хочу-не-хочу.

Мне так много от жизни не надо.
Столько взять я уже не могу.
"Ты не рада?" - "Ну что ты! Я рада"...
И, прощаясь, кивнуть на бегу.

В расписании будней моих,
От чего я так сильно завишу,
Зарисую свободную нишу,
Где оставила время для них.

Летом варежки стану вязать,
Я давно не вязала, не шила.
А теперь вдруг какая-то сила
Стала здорово мне помогать.

Это странное чувство – покой,
Он меня так затейливо тешит!
В телефонную трубку не брешет,
И не дышит ни тот, ни другой.

Чудачишь ты, но я спокойно сплю:
Мне осени прохлада по душе,
Я даже эту боль перетерплю –
Разлуку на внезапном вираже.

Разлука – это даже не конец,
Наоборот, начало всех начал.
Ты не пойдёшь со мною под венец,
Поэтому не знаю, где причал

На берегу беспечности – реки,
Где лодка моей повести плывёт.
Я черпаю ладонью огоньки,
Которые мне небо не даёт.

Холодных звёзд волнующая рябь
Не обжигает, сколько ни лови.
А стоит ли за памятью нырять,
Когда уже не хочется любви!

И завьюжились годы…
Декабри провожая,
Горько думалось: «Кто ты?»
И вздыхалось: «Чужая».

Где-то, в золото окон
Вновь твой дом наряжая,
Вечер звал: «Одинок он».
- Не могу. Я - Чужая.

В доме том половица
Ночью скрипнет, ветшая.
Ей, наверное, снится,
Что вернулась Чужая.

Мои конверты затрещат в огне,
В дыму сольются строчки воедино,
Но старый джинн из лампы Аладдина
Останется лежать на самом дне
И пепел прошлого отправит мне,
Обратно превратив в простолюдина.

Тот час мне будет слышен до конца
Несбывшейся надежды отголоском.
Я каждый новый день начну наброском
Любимого далёкого лица,
Присваивая статус образца
Твоим улыбкам, взглядам и причёскам...

Она сегодня слишком далека,
Чтоб обещать любить меня до гроба.
Конечно, мы об этом знаем оба,
Но каждый вечер в свете ночника
Невидимая тёплая рука
Опять меня спасает от озноба.

Целую в шею, прижимаюсь к ней,
Шепчу слова, нежнее нет которых.
Я повторяюсь, но в своих повторах
Я становлюсь ей ближе и родней.
И сам Амур до утренних огней
От радости катается на шторах.

Вот так всю ночь у страсти взаперти
Мы кружимся в неведомом фристайле,
Все тайны изучая до детали,
Но рано утром, около шести,
Мы понимаем, что пора идти,
Покуда нас другие не застали.

Среди снегов, среди седых бинтов,
Намотанных повсюду без изъяна,
Мы с ней идём, пошатываясь пьяно,
Не чувствуя трескучих холодов.
Рука в руке... за сотни городов.
Глаза в глаза... за три меридиана.

Любви ночное время, святая блажь огня
свечи в огромном доме, где кто-то ждет меня,
прислушиваясь к ветру и не смыкая век.
И ожидание длится едва не целый век.

Ночное время сказок, не выдуманных мной.
Несчастен королевич, но сам тому виной.
«Кручина беспричинна! – твердит ему король. –
Еще стрела и лебедь свою сыграют роль».

Ночное время сада, когда в его глуши
внезапно обретаешь спокойствие души,
когда печаль разлуки уже не так остра...
И тянет горьким дымом садового костра. [color=orange]

Будет пахнуть разлукой весёлой
нежных листьев зелёная стать.
И из бронзы отлитые пчёлы
будут в воздухе тонком витать.

Буду думать о жизни с ленцою.
Чистый воздух глоточками пить.
И дерев золотою пыльцою
холостяцкую душу лечить.